Мерно плещутся волны. Шелестит перекатываемая ими галька, поскрипывает песок под чьими-то шагами. Больно даже глаза открыть. Наконец выходит кое-как разлепить одно веко.
Тусклый свет, то ли умирающего солнца, то ли россыпи далёких звёзд. Берег серо-безрадостной, почти неподвижной реки, лениво несущей свои застойные воды.
- Чёртов кусок дерева! Источенное шашелем гнильё! Когда ты уже развалишься напрочь? Всё скрипишь и скрипишь… Смолы уже на тебя ушло больше, чем твоего веку отведено! – ругался кто-то незримый скрипучим, словно поворот весла в уключине, голосом.
Я с большим трудом перевернулся на бок. Сильно саднили рёбра и было тяжело дышать. С поворотом обновилась тупая ноющая боль, заставляя закашляться и сплюнуть кровью.
- Лодка, сарай, чёртов шест… Рухлядь да и только! – бурчал костлявый старик, обмакивая в котелке видавшую виды кисть и продолжая смолить бока утлой лодчонки.
- Отец…помоги… - прохрипел я, без сил откидываясь на песок.
- Ох ты ж, болезный зашевелился! – засуетился старикан, бросая недосмоленную лодку и направляясь в мою сторону. Не по-стариковски крепкие руки подхватили меня подмышки и рывком привели в вертикальное положение. Сильный тычок в грудь вернул к действительности.
- Во, как новенький будешь! Ещё немного погоди – и забегаешь быстрее тараканов за печкой! – хмыкнул мой спаситель. Смуглое, то ли от времени, то ли от несходящего загара тело, кустистые, сросшиеся на переносице брови, цепкий взгляд из-под низкого лба. Костлявый и крепкий старикан отвращения не вызывал, но и не располагал к себе настолько, чтобы кидаться к нему в обьятья, благодаря за спасение.
Но рёбра и впрямь больше не отзывались взрывом салюта в глазах при каждом новом вздохе. Да и дышать стало полегче. В голове начало потихоньку проясняться.
- Спасибо… - сказал я, оглядываясь. Впрочем, ничего нового в поле зрения не попалось. Выжженая сухая земля с редкой чахлой растительностью позади – и серая масса воды по другую сторону. Словно пограничный кордон на берегу – лодочный сарайчик и его владелец с недосмоленной лодкой.
- Если бы каждый раз, как мне спасибо говорят, я бы получал по кирпичику – то здесь бы давно был огромный дворец.
- Прости, отец, даже если б и хотел – так и дать-то нечего. Я, кстати, до сих пор так и не понял, где нахожусь, кому обязан за чудесное исцеление, ну и вообще… - развёл я руками в ответ… Всё было настолько странно и нелогично, что напоминало сон.
- По-моему всё вполне очевидно. Ты на берегу реки, исцелением мне обязан! – злорадно расхохотался старикан,и, закашлявшись, вернулся к прежнему занятию.
- Может с лодкой помочь? – спросил я в надежде, что помогать не придётся.
- Да нет необходимости! – снова хмыкнул дед. – Это я так, от безделья. Всё равно никуда эта посудина не денется. Ей от веку так написано.
- А что за река-то? Большая такая, полноводная… - пробормотал я, подходя поближе к воде.
- Да по-разному кличут… - отозвался старик. – Кто Гьёлль, кто Апаноайан, кто Стиксом, а кто и Летой зовёт! – охотно пояснил он, снова окуная кисть в котелок.
Я молча сел на песок – а волны безразличной реки мягко и словно утешающе лизнули мои голые подошвы. Тишину нарушали лишь мерный плеск воды и тихое насвистывание Перевозчика.

А главный герой рассказа сильно матерился, когда узнал, что за река?

понравилось..

жесть!)))) понравилось!
Бельзенеф +5

Кирюш, я не перестаю восхищаться!

Над следовой полосой, сшибая шляпы с голов, летит шальная ворона.
Встает похмельный Харон, трясет седой головой, вершится круговорот.
Харон пугает ворон, потом в отместку за то вороны будят Харона,
Идут круги от весла, и так до самых ворот, до самых райских ворот...

Отлично получилось!!)) Нравится как ты пишешь!

Здорово!