С глубокого детства, еще когда мать вскармливала меня молоком, я мечтал путешествовать, хотя в это и сложно поверить. Но стоило меня оставить на траве, как я тут же уползал. И няньки обнаруживали агукающего, счастливо улыбающегося малыша рядом с покачивающим головой цветком яркой окраски. Так говорила мама...
И верно, через все свое детство я пронес одну-единственную влюбленность. Природа и ее секреты, удивительные творения меня завораживали, деревья, растения, опасные животные моих родных земель манили... Изучить, рассмотреть, полюбоваться. И как только я стал достаточно взрослым, тут же попросил отца отпустить меня в путешествие с караваном в Артанию. Торговцы - не самые почетные жители наших городов, но для меня были самыми чудесными сказочниками, рассказывающими о волшебствах наших земель и тех, вражеских, но не менее прекрасных. Разве может быть враждебной земля просто потому, что на ней живут враги? Я был уверен, что это неправда.
Итак, отец под напором моих жарких слов, побуждаемый отчасти жадностью, ведь я войду в число торговцев, а значит может быть обзаведусь неплохим барышом, решил дать мне небольшую сумму на товар и отпустить. Мой скрытый тщательно восторг он не заметил... Поедем! В путь!
Но к сожалению, караван отправился не так скоро, как мне хотелось. Неделю пришлось потратить на закупку товара, одежды и коня, этакой маленькой мохноногой лошадкой, крепенькой и сильной, чтобы спокойно проехать к морю.
- Путь неблизкий, готовься лучше, - твердил глава каравана, впиваясь в мое озаренное счастьем лицо, и качал головой с выражением "послали боги ненормального". Но я на него не в обиде, понимая всю практичность торговца. Все-таки, несмотря на этот мой недостаток, караванщик взял меня с собой! Как бы я не восторгался своим путешествием, пришлось взять с собой оружие, легкий лук - мой верный друг полностью отражал мой характер и взгляды. Не сказать, что очень смертельный, но вполне допустимый в охоте... Увидев это мое оружие, караванщик закатил глаза, но махнул рукой и велел идти в конце каравана. И через пару недель мы тронулись в путь... Мать провела меня со слезами на глазах, а отец с благословением, что вызвало лишь улыбку у меня. Дорога...
Выезд из столицы еще не особенно волновал меня, но и в пригороде Куябы было на что посмотреть. Небольшая речка быстро шумела, спешила и лилась вперед, будто открывала нам дорогу и благословляла брызгами, разлетающимися, как драгоценные жемчужины, брошенные щедрой рукой. Маленький островки лесочков, спрятавшиеся рядом с речкой, приветливо кивали верхушками густых, зеленых крон, но были темными, опасно-густыми, да еще добавлялся знакомый с детства рык грозной рыси и тявкающие вопли волков. Караванщик, который ехал чуть впереди меня, был может лишь на пару лет старше, придержал свою лошадь и испуганно покосился на эти островочки, вызвавшие у меня такой прилив радости.
- А впереди будет страшнее...
Я не услышал в его голосе предупреждения, почти пророчества, а лишь прижмурился, подставляя лицо солнцу. Оно было щедрым и теплым, словно самое первое, весеннее, только-только набравшее силу. Наш путь продолжался. Он проходил по длинной дороге, которую сопровождала широкая и необозримая равнина, изредка прерывающаяся маленькими домиками здешних работяг, возделывающих землю и надеющихся на лучшее в жизни. Они провожали нас взглядами страха, смешанного с недоумением. И действительно, путешествие в чужие земли всегда было опасным и рискованным, которое не всегда было оправдано даже невероятно дорогими товарами, которые караванщики привозили потом. Наш караван был снаряжен весьма серьезно, многие из торговцев были серьезными противниками, да и настоящих опытных воинов было немало. Но там... Там ждала опасность. Но от этого путешествие не прекращалось, словно караванщики бросали вызов ей, кто-то сочтет это огромной жадностью, однако никто не знает, какие рассказы они привозят оттуда, как любознательны и внимательны бывают караванщики, ведь от этого зависят их жизни и конечно прибыль. Смотрите на это с презрением, у меня это вызывает улыбку. Да, путь продолжался...
И снова цивилизация. Поместья беров, выстроившиеся в странном беспорядке, спрятавшиеся то тут, то там, обнаруживая себя лишь выглядывающими крышами, искренне меня раздражали и побуждали поскорее миновать эти места. Но будто специально мы проезжали медленно, к нам там должны были присоединиться еще двое торговцев, опытных и мудрых, которые пойдут вместе с нашим главой в самом начале каравана. И несмотря на все нетерпение, охватившее всех путешественников, наш глава спокойно жевал небольшую травинку и смотрел вдаль, будто видел уже то место, куда мы должны были прибыть. Я помню, как однажды увидел это выражение у него первый раз, и искренне захотел с полным правом когда-нибудь посмотреть так, с опытом и мудростью, странным, почти мечтательным взором много повидавшего человека. И потому я сдерживал свою пылкую коняшку, которая била копытом, как будто требовала скачки.

Когда же мои ладони окончательно вспотели, показались наши будущие спутники. Это были трое седых, крупных мужчин, спрятавших свои крепкие фигуры под плащами, несмотря на теплую погоду. Их сосредоточенные лица были изборождены морщинами, но глаза… Да, в них была жесткая уверенность и мудрость, как у нашего главы, Всеведа. Этих троих сопровождал отряд воинов, равнодушных и спокойных, как скалы над морем, с непроницаемыми лицами и тяжелым вооружением. У меня они вызвали лишь раздражение, ведь мой молодой восторг они не только не разделяли, но и не одобряли, наверное. Отвернувшись от них, я охватил взглядом то, что можно было вокруг. Лески и деревья, кустики, скромно прячущиеся в траве, шмыгающие под ногами у моей лошади кузнечики, тихо шелестящие крыльями. Тонкой стрелой пролетела блестящая стремительная стрекоза, зависла в воздухе, едва уловимая взглядом, и снова, будто набравшаяся сил, резко полетела в сторону.
- В путь! – раздался зычный голос Всеведа, который оглядывал караван и даже взглядом приказывал двигаться. Он умел это делать, и время от времени говорил еле слышно, властно, так, что все вокруг затихали, желая услышать его слова. И все подчинились, заторопились, отпуская притомившихся покоем лошадей. Шумно было, все переговарились, кони фыркали и все равно продолжали рваться вперед, в галоп.
И весь этот шум уравнивала спокойная равнина, плавно перетекающая в обрывки лесных массивов и просто рощиц. Вдоль нашей дороги стояли застенчивые березки, мечтательно запрокинувшие свои светлые макушки, помахивающие весело своими тонкими веточками. Они тоже нас благословляли, своей тенью, которая была истинно благодатью, ведь чем дольше длилась наша дорога, тем сильнее палило солнце. И мне их тень была милее, чем любое самое дорогое сокровище. Иногда появлялись и хищники, особенно донимали доргосские шакалы. Эти свирепые хищники, бывало, бросались на наш караван, пугая лошадей. Наши воины с гиканьем бросались на них и убивали их быстро и жестоко, что поначалу меня покоробило, с другой стороны не было понятно, почему они так глупо вели себя. Обычно животные, те же хищники не бросались, а прятались, уходили с дороги шумных караванщиков. Вольга, что ехал поблизости, объяснил, такое поведение было связано как раз со свирепостью доргоссов. Они питались слабой пугливой дичью, а животных посильнее брали за счет силы и ловкости, но вот хитрости и осторожности у них из-за этого наоборот поубавилось.
- Привычка – это свойственно и зверью, - пожал он плечами. – Они нападают на караваны, и даже тогда требуются и два, и три, а порой и четыре воина, чтобы уничтожить одного хищника. А вот как добыча охотников они ничего не стоят. Шкура подпорченная практически всегда, из-за многочисленных драк, а мясо отдает гнильцой, доргоссы падки на падаль. Просто противные, гадящие бесполезные твари.
Рассказ был интересным, он сократил для меня дорогу, которая стала виться лентой под ногами и, как будто быстрее бежать. Она словно пыталась помочь нам побыстрее приехать к деревне, словно одобряла наш путь и желала удачи. Это поняли и другие путники, они поехали быстрее, подгоняя лошадей, и вот вдалеке показались крыши деревни. Нас приветствовали жители радостными криками, пожеланиями, отчего расплывались в улыбках даже самые суровые лица караванщиков. И только Вольга с тихими вздохами повторял:
- Только бы повезло… Ведь дальше будет страшнее.

А где продолжение? автор пиши еще! Понравилось!

Мы прибыли. Нас встретили тепло, хорошо разместили. Я сам решил, что удобнее, чем в сарае на сеновале, мне не будет. Свежесрезанная трава пахла просто сумасшедше, я наслаждался этим запахом. Ну и не посмотреть, что за букашки ползают, какие жучки, паучки могут забраться мне за шиворот во время сна. И тут схлопотал такой перепуг...
Из-за сена на меня выскочил здоровенный муравей. Он был багрово-коричневый, с огромными челюстями, угрожающе так он ими щелкал. Пот медленно крупными каплями спускался по спине. Муравей еще немного пощелкал своими жвалами, после чего решил видимо приступить к активным действиям. Он решительно двинулся на меня. Это страшноватое движение я сопроводил громким воплем, муравей хотел меня сожрать!
На мой крик прибежали воины, они в миг изрубили несчастного муравья, который даже меня испугался больше, чем я его. Он лишь защищался... Но моего огорчения воины не разделили, они лишь пригрозили, что в следующий раз пихнут муравья поближе ко мне, чтобы я сам с ним разбирался. Это убавило силу моего расстройства. Побурчав для приличия, я вышел во двор, взял там пергамент и чернила, описал в своем дневнике этого муравья, зарисовал. Сложив все аккуратно, вышел из сарая и направился к реке. Наступал вечер, воздух был таким свежим, что его можно было пить. Я в два счета успокоился, сел на бугре, наблюдая за тем, как садится солнце. Внизу, на берегу кто-то шумел. Я поднялся и спустился чуть ниже, шумели за деревьями. Оказалось, там детишки удили рыбу, было чем заинтересоваться. Спустившись к ним, я спросил, какую рыбу они ловят.
Ребята с удовольствием поделились со мной рассказами о рыболовстве. Они рассказывали о блестящих и юрких ершах, карасях и окунях, но эту рыбешку я уже знал. Потом самый старший сказал, что его отец может ловить добычу по-крупнее. Это были сазан, вкуснейшая рыба, редкость в здешних местах. Кристальный карп тоже считался деликатесом. Ну и конечно же жерех, ловкая и умная рыба, частенько ускользающая даже от самых пытливых рыбаков.
- Есть у нас и такие мастера, которые могут поймать осетра! - воскликнул радостно один из малышей. Я послушал дивные истории о ловле осетра, о его пользе и редкости. Настолько чудесны были те речи, что захотелось остаться в этом селении и стать рыбаком. Но завтра протрубит рожок... Я должен буду отправиться дальше в своем путешествии. Со слов ребят я зарисовал рыбу, подробно описал ее в своих записях. И с чистой совестью лег спать. Ночью случилось кое-что. Ремесленники поднялись с фонарями от жуткого заунывного воя. Один из них сказал мне, что волки у них в лесах водятся страшные: это огромные серо-черные звери, с блестящими клыками, которые часто нападают не на животных или скотину, они выбирают пропитание среди людей. Человечинка им больше по вкусу. Наши воины с ремесленниками тоже отправились в лес. Вернувшись на рассвете они притащили несколько туш этих страшных животных. Их пасти были полны крови, издавали зловоние. Я со страхом смотрел на них, но не мог не полюбопытствовать и не зарисовать и их напоследок. Двое из наших сопровождающих были ранены ночью волками. Они остались подлечиться, обещая, что потом сумеют нас нагнать. Торговые караваны двигаются гораздо медленнее, чем обычный всадник налегке. Глава каравана согласился, протрубил рожок. Еще не погасли последние звезды, как мы вновь отправились в дорогу. Было очень жаль покидать деревню Ремесленников, но впереди нас ждали новые приключения и долгая дорога в неизвестность. Что может быть интереснее?