Тук-тук... Тук-тук... (Часть первая)

Посветлело. Виднокрай вспыхнул радостным светом, солнце показало миру свою блистающую корону. Гордясь таким украшением, на несколько мгновений замерло, опомнившись медленно поползло вверх. Ночью прошла гроза. Тучи с грохотом сходились над благословенной Арсой, белые, ветвистые молнии с треском рвали низкое небо, правда в верхушки теремов не попала ни разу, лишь сожгла старый дуб за городской стеной. Ветер швырял толстые веревки струй в закрытые окна, водяными плетями пытался выломать ставни, двери, но так и не смог стереть с лица земли этот человечий мурашник. Только вымел грязь и нечистоты с тесных улочек. Древний город, в лучах восходящего солнца, красовался на холмах, янтарной игрушкой.

Звенько торопливо собирал мешок - вчера, хозяину постоялого двора пообещал расплатиться за комнату утром, но какой же из него тогда разбойник? Золотишко есть, но... надоть марку держать! Нет, в городе никогда не грабил, не убивал, но и праведным его деяния назвать было сложно. То стол в корчме сломает, то лавку... Ну а кто же, скажите на милость, виноват, коль головы местных буянов крепче дерева? Лавка в дребезги - голова цела.
Да и поспорить любил, супротив власти ченить брякнет, а потом от стражи городской зайцем бегает, что гремя железом ловят смутьяна по закоулкам.

Лестница, ведущая на второй поверх, заскрипела. Расшатанные ступени жалостливо повизгивали под грузным телом. Хозяин  - мелькнуло досадливое - какого ж те, боров, не спится?
Цапнув новенькие сапоги, накануне купчишка жирный попался, вспрыгнул на подоконник. Сердце захолонуло: под окном улочка мощенная булыжником, а высота не малая....
В дверь грохнуло.
- Эй, постоялец!
Забарабанило чаще.
- Постоялец, твою мать раз эдак да сверху, поверху!!! Открывай, ядрен - макарон!
- Чо надоть? - Хрипло спросил Звенько. Не дожидаясь ответа сиганул вниз. На мгновение показалась, завис в воздухе, тут же больно ударило в пятки. Рукояти мечей, торчащие из заплечного мешка, злорадно саданули в затылок.  Не удержавшись, перекатился звеня доспехом, через голову.
- Хто ж так строит?   - подхватываясь, скривился парень. - Камень жесткий, терем высокий.... Тьфу... Халтурщики!
- Стой, ворюга!
Звенько оглянулся: в окне, закупорив проем  жирными телесами, брызгал слюной хозяин.
- На кол тебя, проклятый! - потрясал вторым подбородком обиженый, - На палю!
- Не гоже такого человеку желать из-за монеты. Жадный ты, злой. - Сверкнул зубами плут. - И не вор я, а разбойник.
Прихрамывая,  свернул за угол, пару раз оглянулся, прислушиваясь, заторопился прочь.

Город просыпался. Навстречу все чаще, попадались прохожие. Вкусно пахло свежим хлебом - пекари встают затемно, что б успеть испечь  до петухов. Проскрипела натужно тележка водовоза, ослик понуро плелся, вздыхал жалостливо, молча жалуясь на судьбину. Заспаный мальченка, гремя пустыми ведрами, протелепал к колодцу - влетит соне, вода должна быть спозаранку, а не когда уже все на ногах. Умываться чем?

Громко квакнуло. Помолчав, злобно взрыкнуло.
Звенько испуганно подпрыгнул, заозирался, рука лапнула рукоять короткого меча.
- Да что ж это деется? - буркнул под нос, глаза напряженно всматривались в проулки, -Откель здесь Дархан?
Люди вокруг топали как ни в чем не бывало. Иль мерещится? Да ну! С двух-то кувшинов? Да и проспался уже.
Чувствуя себя дурнем, Звенько сделал осторожный шажок. Тишина. Еще шаг. Ничего. Ну точно примерещилось. Выдухнув, только сейчас понял, что запер дыхание, вдохнул полной грудью. Рыкнуло так, что бедный разбойник побелел, глупо уставился на свой  живот.
- Эт вон оно че...  - протянул с облегчением. - ты прав, пора прекусить.
Дасадуя на  глупые страхи бодро поковылял к   торговым  рядам. Отбитые ноги горели, затылок гудел, желудок ныл, как ополченец о тяготах тренировок, но на душе было светло. Губы расплывались в дурацкой ухмылке, хотелось петь, пройтись колесом, пугая люд. День начинался не плохо. Приятно вдыхать запх мокрого камня, дерева.... Пироги! Нос разбойника, мигом сговорившись с желудком, вцепился в мощную, сочащуюся сладостью струю. Потащил парня как ворвий на поводке, едва не отрывая руку, к столикам поставленным на той стороне улочки.